Вдох-выдох...

[GoldSwan]

Вдох-выдох...
Название: Вдох-выдох...
Автор: Miona Snow
Фэндом: Once Upon a Time
Пейринг: Эмма/Голд, Эмма/Нил, Эмма/Джеферсон; Голд/Бель; Руби/Вейл
Рейтинг: как пойдет
NN! Автор грешит скачками во времени. Иногда сильно. Очень
NN2!Чтобы никто не попадал в обморок и не ушел в депресняк начнем с конца. Почти.

"Пусть эта занудная сволочь и не добрая, зато любимая и родная."
©Rishana Мой скучный муж

Можно дойти до совершенства в совершении одной и той же ошибки. ©

...Я покрашу небо в черный цвет.
Говорят, что побеждают силою, но во мне, ты знаешь, силы нет.
Только гордость, легкость да ирония — где ж меня такого удержать?
Ты не верь, что счастье проворонила, разве мог тебе я счастье дать?
©Юлита Ран

вместо пролога

Сторибрук. Весна 2015
- Ох… - муж перемещался по дому, стеная на все лады и картинно хватаясь за сердце при виде еще одного купленного ею кресла или стола. И так театрально закатывал глаза, что Эмма поймала себя на мысли: в этом смешном страшненьком человечке с острыми ушами из детской книжки Анны все-таки что-то есть. От оригинала.
- Мдаа… - обойдя все комнаты и перебрав все возможные и невозможные восклицания не по одному кругу, Голд, наконец, вернулся в гостиную и остановился в полуметре от присевшей на подлокотник дивана Эммы. – Не думал, что я так сильно тебя расстрою.
- Нет! Что ты! – запротестовала женщина, заливаясь краской. – Я просто сожгла… тостер.
- Кхм… - усмехнулся, покачав головой. – Ну, да. У вас с ними всегда были непростые отношения.
- С кем, с ними?
- С тостерами, - невинным голосом пояснил Голд. Ну, абсолютно невинным.
Эмма вспыхнула, вспомнив, как однажды встретила его с раздолбанным тостером в одной руке и немаленьким ножом в другой.
- Я была тогда расстроена!
- Угу, - кивнул муж, подходя к ней и обнимая. – И злая.
- И злая, - согласилась она, пряча лицо в складках его пальто и замирая. От терпкого аромата мужского одеколона по телу разливалось приятное тепло. Господи, как, оказывается, ей этого не хватало!
- Ну, а почему бежевый? – нарушил тишину Голд.
- А почему розовый?
Усмехнулся ей в макушку и преувеличенно тяжко вздохнул:
- Вас совершенно нельзя оставить одну, мисс… миссис Голд.
- Что?! – раздался ошарашенный мужской голос.
Голд удивленно обернулся к двери, а, увидев посетителя, широко улыбнулся:
- Я Вас тоже очень рад видеть, мистер Ноллан. Надеюсь, Вы тут не живете?
Эмма же искренне порадовалась, что ее лица ни тот, ни другой видеть сейчас не могли.

-1-

-1-
- Черт!
Кусочек сливочного масла соскальзывает с ножа, падает в чашку с горячим чаем и расползается по темной поверхности жирными разводами. Настроение, и без того не радужное, портится окончательно, и поднос с завтраком, пролетев полкомнаты, с характерным металлическим звоном врезается в массивную дверь спальни и падает у порога. Пролитый чай расплывается на бордовом покрывале темным пятном…

Вспышка ярости гаснет вместе со звоном бьющегося фарфора, ее сменяет волна слабости и ноющая боль в груди. Мужчина откидывается на подушки и закрывает глаза. Длинные изящные пальцы привычно массируют неровный рубец чуть правее сердца.

- Ваша светлость!
Карие глаза резко распахиваются, а потом непонимающе хмурятся.
- Ваша светлость, - дворецкий, все так же склонившись, многозначительно смотрит на хозяина, - монсеньор…
- Проклятье! – раздосадованный не то стон, не то рык.
Вот только этой хитрой жирной лисы ему сейчас и недоставало!
В мозгу злобной юлой закручивается мысль: послать нежданного гостя ко всем чертям, сославшись на болезнь. Тем более, что после бессонной ночи самочувствие действительно оставляет желать лучшего. И последнее, на что он сейчас настроен – это «благодушная» беседа с пронырливым церковником.
Но здравый смысл тут же подсказывает, что этот номер с епископом точно не пройдет. Тот скорее разовьет бурную деятельность, притащит в дом стаю «ворон», именуемых лекарями, и сам обоснуется здесь на неделю, а то и на две, прикрываясь заботой о ближнем. А на самом деле, вынюхивая и высматривая. И попутно запугивая Лиз. Так что…
На секунду закрывает глаза, собираясь с силами, потом резко откидывает покрывало и садится. Дворецкий, не дожидаясь распоряжений, выходит в соседнюю комнату и возвращается с сюртуком и парой высоких сапог, натянуть которые быстро не получается – после ночи в подземелье нога, как и следовало ожидать, никакая. И он, не скрываясь, шипит и морщится, пока слуга осторожно натягивает узкое голенище, и мысленно добавляет к счету «дражайшего друга» еще один пункт. Потом сам перевязывает темные с сединой волосы лентой, просовывает руки в рукава сюртука и, распорядившись приготовить на всякий случай комнату для гостя и подать в кабинет вино и фрукты, покидает спальню.
Прихрамывая, спускается по лестнице, проходит анфиладу комнат и замирает у двери в кабинет, прислушиваясь к звукам дома (прежде всего к играющему где-то в глубине фортепьяно), делает вдох и входит. Твердым шагом и широко улыбаясь:
- Ваше преосвященство!
- Граф! – толстяк в лиловой сутане расплывается в ответной улыбке.

-2-

-2-
- Ты арестован.
- Я так и понял.
Они оба прекрасно понимают, что она уже остыла, и ночевать в участке ему сегодня не придется. По крайней мере, одному. Но сдаться она еще не готова. Хотя то, что вечер, скорее всего, закончится в его спальне, становится всё очевиднее. Собственно, этот вариант он предлагал сразу, еще там, на месте задержания. Но мадмуазель решила поиграть в «блюстителя правопорядка». Пришлось уступить.
- И не должен тут сидеть.
- Серьезно? – удивленно вскидывает брови, потом протягивает руки и вытаскивает из кармана ее курки ключи. Щелчок. И наручники летят на стол.
Она следит за его действиями с явным неодобрением, но не останавливает. Только смотрит. Сверху вниз. Присев на край стола. Прямо перед ним. Скрестив на груди руки.
«Спасительница!» - усмехается он про себя и, не удержавшись, ловит ее локон и наматывает на длинные пальцы.
Девушка морщится и перекидывает волосы за спину.
Мужчина пожимает плечами и, чуть помедлив, достает из внутреннего кармана пиджака пузырек с обезболивающим.
Она закатывает глаза: «Начинается!», выходит и возвращается с водой в пластиковом стаканчике. Ставит его на стол и немного проливает. Тихо чертыхнувшись, отодвигает от лужицы стопку бумаг и снова нависает над ним.
Он, не торопясь, глотает сначала одну таблетку, потом вторую, запивая каждую большим глотком. Потом осторожно встает, снимает пальто и, оглядевшись, пристраивает его на стол. Попутно смахнув на пол ключи от наручников.
Девушка нетерпеливо передергивает плечами, пресекает его попытку наклониться и подобрать, толкает в кресло и нагибается сама. Так, что прямо перед его лицом оказывается ее поясница, выглядывающая из-под задравшейся куртки. Мужчина усмехается, касается губами светлой кожи, и, прежде чем она успевает выпрямиться, обнимает за талию и тянет к себе, заставляя сесть к нему на колени.
…
- Ты избил человека.
Долго и вдумчиво рассматривает медальон на ее груди, пока она не приподымает его лицо за подбородок, заставляя посмотреть ей в глаза. Он хмурится и вздыхает:
- Мисс Свон, я похож на человека, избивающего людей из спортивного интереса? – снова опускает глаза и начинает расстегивать ее блузку. Она задумывается на мгновение, а потом качает головой:
- Нет. Но всё равно это ужасно.
- Не буду спорить, - касаясь губами ее шеи.
- Эмма! Я…
Нет, сегодня всё-таки не его день!
Эмма охнула и попыталась встать, но он ее удержал и, бросив косой взгляд через плечо, поинтересовался:
- Руби, Вас стучать в детстве не учили?

- Граф… Эдвард!
- А… Что? – вздрогнул и вернулся в реальность. – Извините, епископ, я отвлекся. О чем Вы говорили?
- Спрашивал, что это за картина. По-моему, ее раньше здесь не было.
Граф взглянул в указанную сторону:
- Да, она новая, - налил себе еще одну чашку кофе и встал рядом с гостем, рассматривающим портрет блондинки с зелеными глазами.
- И как Вы можете пить столько этой гадости, граф? У нее же просто кошмарный вкус! – усмехнулся священник.
- Зато тонизирует.
- Простите, что? – удивленно.
- Кхм… помогает сосредоточиться.
Священник окинул его внимательным взглядом и вернулся к картине:
- Так кто эта прекрасная незнакомка? – утопающие в пухлых щеках глазки епископа похотливо заблестели. – Новая страсть?
- Скорее, прошлая, отче, скорее, прошлая…

-3-

-3-
- Кто она?
Логичный и ожидаемый вопрос почему-то застает врасплох, бьет под дых, вышибая воздух из легких. Не вовремя сделанный глоток кофе на мгновение перекрывает горло, а потом срывается вниз, обжигая внутренности.
Но занятый рассматриванием портрета епископ его растерянности не замечает. Или делает вид, что не замечает. И только, когда он отходит и садится за заваленный бумагами и книгами письменный стол, гость останавливает на нем вопросительный взгляд.
- Принцесса, - бросает граф нейтральным тоном и придвигает к себе ближайший документ. Просто чтобы занять чем-нибудь руки. И мысли.
Но выведенные черными чернилами буквы взмывают со строчек, как спугнутые воробьи, расплываясь перед глазами. Сердце стучит уже где-то в горле…
- Принцесса? – хмуриться между тем священник. – Откуда?
Ну да, всё правильно. Глупо было рассчитывать, что Его Преосвященство пройдет мимо такого факта в биографии своего друга. При его-то интересе к пикантным подробностям вообще и к тяготам жизни графа де Ревьера первого министра королевства в частности. Вот только дышать от понимания этого легче не становится. Скорее наоборот.
Министр, не сдержавшись, прячет лицо в ладонях. Правда, всего на мгновение. Потом откидывается назад и, закрыв глаза, трет переносицу двумя пальцами.
Гость между тем возвращается в свое кресло и, сложив на обтянутом сутаной животе руки, впивается в него взглядом охотничий собаки, почуявшей добычу.
И граф знает уже по опыту, что эту добычу ему лучше отдать самому, не провоцируя Главного Инквизитора на активные действия. Тем более сейчас…
- Так откуда она, граф? Видимо, издалека, раз я ее не знаю?
Министр выпрямляется и кивает. Снова придвигает к себе документ, оказывающийся письмом.
– Да, с моей родины, - не глядя на собеседника, окунает перо в чернильницу и, продравшись всё-таки сквозь строчки, расписывается.
- Только принцесса или..?
- Или.
Епископ замирает в выжидательной «стойке», но давать пояснения граф не торопится. И гость не выдерживает:
- Вас выслали?
Министр подымает голову, окидывает его странным взглядом, качает головой и усмехается. Одними губами.
- Меня убили.
Священник застывает с растерянным лицом, а он встает и отходит к окну.
Стена дождя довольно плотная. Деревьев почти не видно. Странно, но эта серая унылость, обычно сильно его раздражающая, сейчас действует отрезвляюще. Возвращая к реальности. И сделав глубокий вдох, он оборачивается. Извиняющаяся улыбка:
- Простите, мой друг. Накатило что-то. Осень – не мое время года, Вы же знаете.
Епископ с сочувствием понимающе кивает. В королевстве все, от прачки до короля знают, что осенью странная болезнь первого министра особенно набирает силу, и он по не скольку дней не выходит из спальни.

***
Епископ уезжает через пару часов, но уже вечером возвращается, получив от Лиз записку, что ее отец упал с лошади и вряд ли доживет до утра.