Шалость или угощение

[GoldSwan]

Ну, планировалось на конкурс, но я не успела, а вот идея все равно продолжала есть мозг.
Название: Шалость или угощение
Автор:  Пряничная Кукла
Персонажи: мистер Голд/Эмма Свон, Генри
Рейтинг: PG-13
Жанры: гет, юмор
Отказ: я только поиграть взяла
Размер: мини (2 310 слов)
Статус: закончен
Описание: Хэллоуин в Сторибруке

Глава 1
– Нет, Генри, это плохая идея. Это очень плохая идея.
– Почему?
– Что значит, почему? Ты вообще представляешь, во что ты хочешь меня втянуть?
Генри насупился и исподлобья посмотрел на Эмму. Эмма ответила ему таким же хмурым взглядом.

Неделю назад Генри загорелся совершенно дикой идеей отпраздновать Хэллоуин по всем традициям праздника. С украшением дома проблем не возникло: Генри с Мэри Маргарет развлекались, как могли. По всему дому были развешаны осенние веночки и гирлянды, на окнах расставлены тыквы, в которых по вечерам Генри самолично зажигал свечи. Ну, и тыквы на завтрак, обед и ужин, конечно. Правда, Дэвиду эта идея не особо понравилась, поэтому вскоре Мэри Маргарет предпочла ограничиться тыквенными пирогами, которые покупала у вдовы Лукас. Вторая часть праздника, по плану Генри, должна была состоять в том, что они с Эммой оденутся в соответствующие костюмы и пойдут в гости с заветными словами «шалость или угощение». Эмма плохо представляла, что напридумывал себе Генри, но участвовать в этом категорически не хотела.

– Ладно, – долго дуться Генри не умел, особенно в преддверии праздника. – Давай сделаем так: я напишу список всех наших друзей и родственников, ты закроешь глаза и выберешь одно имя. Только одно, ладно? Пожалуйста…
– Ну, не знаю… Но только один человек. И потом я сразу домой.
– Идет. Но ты будешь в костюме.
– Что? – возмущенно переспросила Эмма. – В каком еще костюме?
– В любом, – хитро прищурился мальчишка. – Но лично я бы предложил костюм ведьмы. Мантию, шляпу остроконечную, волшебную палочку…
– Ты еще на метлу меня посади, – хмыкнула Эмма. – По части волшебных палочек это определенно не ко мне, кстати.
– Ну… – Генри задумчиво почесал затылок. – Тогда может, супер-героиней станешь?
– Это как? Женщиной-кошкой, что ли? – и, глядя на заблестевшие глаза Генри, Эмма поспешно добавила: – Нет, нет, и еще раз нет. Придумай что-нибудь попроще.
– Ну, тогда принцесса. Это, конечно, скучно, но тоже празднично.
– Ладно, давай так, – вздохнула Эмма. – Мы придумаем мне костюм из того, что у меня уже есть. А вот ты можешь обряжаться так, как захочешь.
– Давай посмотрим, что можно использовать, – кивнул Генри. – А может, ты что-нибудь у Белоснежки спросишь? Ладно-ладно, молчу.
– Вот именно.

Генри почти с головой зарылся в комод, где лежали вещи Эммы, и начал вытаскивать их по одной и кидать на постель.
– Миленько, – хихикнул он, извлекая из недр комода трикотажную пижаму с котятами. – Что ты там говорила про женщину-кошку?
Эмма почувствовала, что начинает краснеть.
– Эээ… Даже не буду спрашивать, что это и как это носить.
Покраснев окончательно, Эмма выдернула из рук Генри комплект нижнего кружевного белья и решительно отпихнула сына в сторону.
– Я сама выберу вещи, которые могут пригодиться, – пробормотала она, запихивая злосчастное белье поглубже в ящик.
Через пару минут раздумий Эмма вытащила свои старенькие, но любимые джинсы и клетчатую рубашку.
– Вот.
– Это все? – разочаровано протянул Генри, скептически рассматривая предложенные вещи. – Такие скучные…
– Придумай, чтоб было весело, – парировала Эмма. – Могу сюда же предложить широкий кожаный пояс и высокие сапоги.
– Сапоги с бахромой?
– Нет, – Эмма удивленно посмотрела на Генри. – Зачем тебе бахрома?
Генри посмотрел на нее как на несмышленого младенца.
– Это же понятно, – пожал он плечами. – Ты будешь шерифом.
– Я и так шериф, что тут праздничного?
– Да не таким, – поморщился Генри. – А шерифом на Диком Западе. Прицепишь пистолет к ноге, на лицо платок намотаешь, я видел подходящий у Белоснежки, шляпу ковбойскую наденешь, и готово.
– Генри, – фыркнула Эмма, – где ж ты видел таких шерифов? Так, скорее, разбойники выглядели. И потом, шляпу мне у кого брать?
– Значит, будешь говорить не «шалость или угощение», а «кошелек или жизнь», – невозмутимо ответил Генри. – А шляпу я спрошу у Руби.

Через полчаса Генри вернулся домой, торжественно неся в руках черную фетровую шляпу. Жестом фокусника водрузив ее на стол, он извлек из нее ярко-малиновый шелковый платок с мелким темно-бордовым принтом. Приглядевшись, Эмма увидела, что то, что ей показалось вначале цветочками, оказалось, на самом деле, мелкими черепами.
– Это тоже Руби дала, – немного снисходительно пояснил Генри, замечая удивленный взгляд матери. – Мне он нравится больше, чем платки у Мэри Маргарет. Они у нее все светлые и с цветочками. Ни разбойники, ни шерифы такое не носят. Ты иди пока одевайся, а я списочек напишу.
– Сначала ты мне его покажешь.
– Ни за что, – категорично ответил Генри. – Иначе вся…как это называется? Интрига, вот. Интрига пропадет.
– Вся интрига пропадет? Генри, что ты задумал?
– Ничего, – мальчик безмятежно улыбнулся. – Ты иди, иди.

Поднявшись наверх, Эмма сняла джинсы и джемпер, а затем подошла к комоду с одеждой и нерешительно потянула на себя ящик, куда часом ранее спрятала белье, нечаянно обнаруженное Генри. Несколько секунд Эмма подержала его в руках, а потом, кивнув сама себе, принялась переодеваться. Шелковое кружево неприятно холодило и чуть-чуть царапало кожу, но зато удивительно подходило по цвету к платку, которым поделилась Руби.
– Не думаю, что его кто-то увидит, – пробормотала себе под нос Эмма, застегивая рубашку, – но сколько ему еще лежать? А сейчас хоть повод есть его надеть.
Спускаясь обратно, Эмма чувствовала себя не очень удобно. Она была уверена, что Генри готовит какую-то шалость, «а точнее, пакость», - подсказал внутренний голос.
Генри сидел за тем же столом, а перед ним лежал чистый альбомный лист. Увидев Эмму, Генри просиял и одобрительно поднял вверх большой палец.
– Ты ничего не написал?
– Написал. Только листок перевернул, чтоб ты не подглядывала пока.
– Откуда в тебе столько вредности? – вздохнула Эмма и уселась напротив сына. – Не отвечай, это был риторический вопрос…
Генри встал и протянул ей платок.
– Сама завяжешь?
– Глаза?
– Конечно, – Генри пожал плечами. – Он не просвечивает, я проверял.
– Давай сюда, чудище, – беззлобно буркнула Эмма. – И как я только на это согласилась?
– Это тоже риторический вопрос?
– Что-то вроде того. И что теперь?
– Держи.
Сидеть с завязанными глазами было не особо приятно. Платок действительно почти не пропускал свет, вселяя оттого неприятное чувство беспомощности. Генри вложил ей в руку карандаш и пододвинул ближе бумагу с фамилиями. Эмма глубоко вздохнула и наугад ткнула в листок.
– Прочерти сильнее, чтоб заметно было, – сказал Генри у нее над ухом. – А то вдруг не поверишь.
Уже предчувствуя неладное, Эмма сорвала платок с лица и уставилась на список. Жирная карандашная черта перечеркивала имя, которое меньше Эмма меньше всего ожидала здесь увидеть.

Глава 2
– Мистер Голд? – просипела Эмма, пытаясь совладать с голосом. – Это что, шутка такая? Я не пойду к нему! И не в таком костюме!
Генри поджал губы.
– Если тебе не нравится этот костюм, могу предложить ведьму, женщину-кошку или принцессу.
– Нет, лучше так, – стушевалась Эмма. – Но я все равно не хочу к нему идти.
– Ты же обещала.
– Да, я знаю, Генри, – Эмма вздохнула и притянула к себе ребенка. – Просто не уверена, что Голд будет рад меня видеть. Он… не слишком общительный человек, ты же знаешь.
– Неужели тебе совсем не интересно? – вопросительно уставился на нее Генри. – просто развлечься, немного поиграть? Вы, взрослые, всегда такие серьезные бываете, что аж противно. Но пару раз в год-то можно?
Эмма пробурчала что-то нечленораздельное и неопределенно пожала плечами. Генри принял это как знак согласия, и нахлобучил ей на голову шляпу, которая немедленно сползла Эмме на нос. Женщина дернула головой, возвращая шляпу на место, а затем стянула локоны в узел на затылке, оставив свободными пару прядей, и нацепила платок на лицо, оставляя открытыми только глаза.
– Так лучше?
Из-под ткани голос звучал немного глухо, но, в целом, нормально.
– Ты еще спрашиваешь, – кивнул Генри. – Ты еще не передумала насчет того, чтобы обойти всех знакомых?
– Не-не-не, – замахала руками Эмма. – С меня хватит и Голда, а вот ты можешь бродить по дворам столько, сколько тебе заблагорассудится. И к десяти чтобы был дома.
В прихожей Эмма поправила висящую на широком поясе кобуру и накинула сверху куртку.
– Ну, я пошла.
– Кошелек или жизнь, помнишь? – подмигнул Генри.
Эмма закатила глаза.

До дома Голда ехать было три квартала, но Эмма успела за это время основательно замерзнуть. Припарковав «жука» на противоположной стороне улицы, Эмма мысленно дала себе пинка и выбралась из машины. Улица была пустынна, только тусклый фонарь теплым желтым светом заливал пространство вокруг себя, да светились окна в доме напротив. Резкий порыв ветра заставил Эмму поежиться и быстрее направиться к спасительному теплу. Поднявшись на крыльцо, Эмма замерла в нерешительности, а затем уверенно постучала в дверь тяжелым медным молотком.
Какое-то время ничего не происходило, и Эмма уже была готова развернуться и уйти, как замок негромко щелкнул и дверь бесшумно открылась.
– К-к-к-кошелек или жизнь? – выпалила Эмма, стуча зубами от холода.
– Мисс Свон?
В другое время Эмма бы посмеялась над выражением лица мистера Голда. Тот смотрел на нее со смесью удивления, недоверия и чего-то еще, что Эмма не решилась истолковать. Она переминалась на пороге, не зная, что сказать и чувствуя себя ужасно глупо. Голд помолчал, душераздирающе вздохнул, окинул Эмму непонятным взглядом и пошире распахнул дверь.
– Входите, шериф.
Эмма покорно прошла в дом.

В комнате жарко пылал камин. Эмма блаженно вздохнула, сорвала с лица изрядно поднадоевшую тряпку и протянула озябшие ладони к огню. Где-то за спиной негромко звякнуло стекло. Эмма обернулась назад и увидела, как Голд поставил на маленький журнальный столик початую бутылку виски и два стакана с толстым дном. Вероятно он почувствовал на себе ее взгляд, потому что развернулся в ответ и вопросительно приподнял бровь.
– Желаете что-то сказать?
Эмма помотала головой и кивнула в сторону кресла:
– Не возражаете?
– А сами как думаете?
– Я думаю, что не возражаете, – просто сказала Эмма, подтаскивая кресло поближе к камину, – раз впустили меня в дом и принесли выпить.
Голд усмехнулся.
– А если я несу это не вам? Дамы, знаете ли, не обделяли меня своим вниманием в эти месяцы.
Эмма внезапно для себя широко улыбнулась. То ли тепло огня подействовало на нее умиротворяющее, то ли эти шутливые подколки, но Голд уже не казался таким неприятным, как раньше и у него было весьма уютно.
– Я вам не верю.
– И правильно делаете, – согласился Голд, пододвигая столик ближе к Эмме и усаживаясь в стоящее рядом кресло. – Так что вас привело?
Эмма прикрыла глаза и вытянула ноги. Мысли путались, волнами накатывала сонливость, и меньше всего хотелось болтать о какой-то ерунде. Голд молча разливал виски по стаканам и, кажется, допрос устраивать не собирался.
– Генри просил меня развлечься, – наконец произнесла она, вглядываясь в игру пламени.
– И вы добровольно пришли ко мне?
– Эээ… – Эмма смутилась и покосилась на собеседника. – Не совсем. Мы… Я выбирала наугад.
– Да.
– Я вовсе не хочу сказать, что мне это неприятно или… – начала Эмма, но Голд махнул рукой, прерывая поток слов.
– Угощайтесь.
– Хотите меня напоить? – прищурилась Эмма, но стакан взяла.
– Бросьте, мисс Свон, – серьезно ответил Голд, но в его словах Эмма услышала старательно сдерживаемую усмешку. – Мне такое сотворить с вами совесть не позволит.
Шериф по-девчачьи хихикнула и пригубила напиток.
Стакан опустел до обидного быстро. Голд, заметив ее выражение лица, хмыкнул, но подлил еще немного, а затем поднялся на ноги и вышел из комнаты. Эмма проводила его недоуменным взглядом. Впрочем, через несколько минут он вернулся, неся тарелку с зефиром и палочки для его обжарки. Женщина вопросительно уставилась на него, и Голд пояснил:
– Вы же вроде хотели соблюсти традиции? Ни кошелек, ни моя жизнь вам не нужны, поэтому давайте будем считать, что вы сказали мне «шалость или угощение».
– И вы меня угощаете?
– Да. Не хочу, чтобы вы после алкоголя на пустой желудок расшалились.
Эмма покраснела.
– Да вы полны сюрпризов, – пробормотала она наблюдая, как Голд обжаривает сладости на огне.
– Есть немного, – мужчина слегка улыбнулся и отсалютовал Эмме стаканом. – За что хотите выпить?
– За мир и согласие между нами? – вырвалось у Эммы.
– За мир и согласие, – кивнул Голд. – Хотя немного странный тост для Хэллоуина.
– Какой есть, – фыркнула Эмма.
– Конечно.
В комнате повисла тишина. Эмма искоса рассматривала Голда, несколько удивляясь его виду. Застегнутый на людях на все пуговицы, буквально упакованный в многослойную одежду, дома Голд был совершенно другим. Обычные домашние брюки из темной шерсти, светлый, чуть растянутый кардиган на пуговицах и легкая рубашка под ним, ворот которой был расстегнут. Да и без своей постоянной саркастичности и высокомерия Голд воспринимался совершенно другим человеком.

– Вы устали, – мягко сказал Голд, наблюдая, как Эмма зевает в очередной раз. – Вам пора спать.
– Угу, – промычала Эмма, с трудом выбираясь из кресла. – Спасибо за угощение, уют и… В общем, спасибо.
– Боюсь, в таком состоянии вы не сможете вести машину, – продолжил Голд, – вы на ногах-то еле стоите.
– И что мне делать? – растерялась Эмма.
– Так уж и быть, я вас отвезу. Окажу вам услугу.
– Услугу? – нахмурилась Эмма. – И я вам за нее буду что-то должна?
– Нет, – покачал головой Голд. В неверном свете пламени Эмме почудилось, что в глазах у него промелькнула тоска, – вы уже расплатились сполна.
– Чем?
Мужчина помолчал несколько секунд, а потом негромко ответил.
– Тем, что пришли.
И этот ответ успокоил Эмму.

Сиденья в Кадиллаке Голда были невероятно удобные, и Эмма сама не заметила, как задремала. От острожного прикосновения к плечу она дернулась, распахнула глаза и почему-то шепотом спросила:
– Уже приехали?
– Да.
Она выбралась из машины. Голова кружилась, ноги подкашивались, и организм срочно требовал куда-нибудь прилечь. Собрав последние силы, Эмма обошла машину и открыла дверь со стороны водителя. Голд удивленно посмотрел на нее, но без возражений выбрался на улицу. Эмма стояла напротив него, вглядываясь в лицо человека, которого она, оказывается, совсем-совсем не знала и не представляла, что собиралась сказать.
Голд осторожно улыбнулся и у Эммы внезапно перехватило дух от этой улыбки – слабой, едва заметной, но первой настоящей в этом безумном городке.
– Шалость или угощение? – наконец спросил мистер Голд.

И тогда Эмма поцеловала его.