Название: Позвольте вам сниться!
Автор: Рита_Скиттер
Бета: Marty Targaryen, +Lupa+
Размер: макси, 22 180 слов
Пейринг/Персонажи: мистер Голд/Эмма Свон, Грэм, малозначимые ОМП, ОЖП, проходящие сторибруковцы
Категория: джен, гет
Жанр: приключения
Рейтинг: R
Краткое содержание: сны тоже бывают опасными, а добрые дела — наказуемы
Иллюстрации: 1. "Позвольте вам сниться"; 2. "But that there's no you, except in my dreams tonight" (в посте с иллюстрациями)
Примечание/Предупреждения: немного расчлененки
Для голосования: #. fandom OUaT 2013 - работа "Позвольте вам сниться!"
Генри потерял книгу сказок и бродил по Сторибруку, обидевшись на весь мир. Он винил Регину за разрушение своего замка и пропажу книги. Он обиделся на Эмму за её нежелание верить в очевидные с его точки зрения вещи. Винил Мэри Маргарет за то, что она ведёт себя совсем не так, как вела бы себя Белоснежка. Словом, мальчик чувствовал себя одиноким, и в этом тоже был виноват весь мир.
И вот однажды, в очередной раз сбежав с уроков, Генри сидел на причале, швыряя в воду мелкую гальку, когда рядом с ним кто-то уселся. Покосившись в ту сторону, мальчик заметил трость.
— Здравствуйте, мистер Голд!
— Привет, Генри! Говорят, ты кое-что потерял?
Генри встрепенулся, повернувшись к ростовщику.
— Вы её нашли?!
— Боюсь, что нет… Но у меня есть для тебя кое-что другое. Надеюсь, они помогут отвлечься от твоей потери, — Голд протянул мальчику несколько книг. — Это тоже сказки. Разные. Если ты начнёшь их читать, то заметишь, что многие сюжеты повторяются.
— Но они же ненастоящие! В них написано совсем не то!
Голд слегка улыбнулся:
— А ты попробуй прочесть несколько вариаций одной и той же сказки. И я уверен, ты сможешь собрать по кусочкам настоящие истории.
Генри недоверчиво уставился на первую в стопке обложку.
— Это всего лишь сборник братьев Гримм! Я читал его в детстве, — Голд усмехнулся, удивленно вздернув брови, — ну, когда был младше.
— Здесь не только сказки братьев Гримм. Тут сказки немецкие, французские, итальянские, английские…. Полистай их, а потом можешь заглянуть ко мне, и мы всё обсудим. Поверь мне, Генри, в любой из этих книг только малая часть вымысла. Все остальное — чистая правда.
— Вы абсолютно в этом уверены?
Голд кивнул, и Генри решительно взял книги.
— Хорошо, мистер Голд, я изучу их, а потом приду к вам, — с этими словами Генри сунул книги в рюкзак и отправился домой.
Последующие несколько дней Генри практически не отлипал от книг. Некоторые сказки из тех, что дал ему Голд, и впрямь были похожи на те, что были в его сборнике. Некоторые были для Генри совершенно новыми, не похожими ни на одну из когда-либо слышанных им историй. Только вариаций истории о Золушке он насчитал целых четыре штуки! И все они отличались от диснеевской экранизации и уж точно от сказки в потерянном сборнике. Сказок-сестер Белоснежки и Спящей красавицы и вовсе было по нескольку на каждую страну.
Спустя неделю Генри отправился в антикварный магазин. Голд оторвался от полировки медной лампы и повернулся к посетителю:
— Привет, Генри! Чем обязан?
— Вы сказали, что мы можем обсудить сказки, но если вы заняты…
— О, нет-нет, проходи! — Голд сделал приглашающий жест, указывая на заднюю комнату магазина.
Там Генри уселся на диван, пристроив рюкзак с книгами рядом. Голд подтащил к дивану стул и уселся напротив, опершись на трость.
— О чём ты хочешь поговорить?
— Которая из этих историй настоящая?
— Например?
— О Золушке. Их целых четыре штуки, и все они вроде похожи, но всё равно отличаются!
— Чем же?
— Только у Шарля Перро Золушке помогает фея-крестная.
— А остальным?
Мальчик задумался:
— Они получают платья, карету и туфельки, но при этом всё делают сами…
— Все?
— Кроме лесной принцессы. Но ведь она принцесса. И, по-моему, фея…
— И ей заслужить любовь принца помогла магия?
— Вроде как… Во всяком случае, во всех сказках принц полюбил прекрасную незнакомку и не узнавал её в образе служанки. Но ведь её лицо не менялось!
— Верно, однако для принца она становилась практически невидимкой. Видишь ли, принцы не спускались к прислуге. Они проводили свою жизнь в дворцовых покоях, на балах и охотах. А героиня этой сказки пряталась в курятнике.
— Но ведь она же сказала принцу, где её искать!
— Она предложила принцу спуститься в курятник? — Голд заинтересованно подался вперед. Генри потянулся к книге:
— Нет, она сказала, что она родом из Лесного королевства, а приехала из куриного замка. Но ведь принц же должен был догадаться?
— Генри, давай подумаем вместе. В сказках принцы чем занимаются?
— Совершают подвиги и спасают принцесс.
— Верно. А сами ли они совершают эти подвиги?
— Ну конечно! Мистер Голд, они же герои!
— А у героев есть спутники, не так ли?
— Друзья, кони… А ещё им феи помогают.
— Вот, а теперь давай подумаем вместе — насколько будет задумываться о значении намёков принц, если ему в любой сказке думать помогают?
— Но в этой сказке ему некому помочь! Он сам нашёл принцессу!
— Точно сам?
— Ну, принцесса оставила золотую туфельку, и принц приказал слугам… Нет, не сам.
Голд улыбнулся, потрепав Генри по голове.
— Но у этой сказки, по крайней мере, есть очень ценный момент — её герои не пытались добиться своего с помощью магии.
— А чем это плохо? Ведь магия хоть и имеет цену, но помогает достичь цели!
Голд тяжело вздохнул, видимо, что-то вспомнив.
— Видишь ли, Генри, магия действительно имеет свою цену. И, как правило, этой ценой является часть души. Разумеется, если обратившийся к магии не окажется достаточно бескорыстным.
— Но у Снежки с Прекрасным принцем ведь все получилось!
— В твоей книжке? — уточнил ростовщик.
Мальчик кивнул.
— Видишь ли, Генри, я ведь недаром сказал о бескорыстии. Обращаясь за помощью к магии, и Белоснежка, и её принц действовали не ради себя, а ради другого.
— Но ведь Белоснежка хотела забыть принца!
— Да. Но только для того, чтобы спасти ему жизнь. Оба приносили достаточную жертву другому. Оттого и счёт магии к ним оказался самым малым.
Генри почесал в затылке.
— То есть вы считаете, что герои сказок могли не жить долго и счастливо?
Голд пожал плечами:
— Видишь ли Генри, сказки обязаны заканчиваться хорошо. На то они и сказки.
В магазине звякнул колокольчик, и через минуту в комнате появилась Эмма. Она удивлённо уставилась на Голда с Генри, склонившихся над столом, заваленным книжками.
— Генри, ты что здесь делаешь? Регина уже полгорода на уши поставила!
Мальчик со вздохом потянулся за ранцем.
Проводив сына взглядом, Эмма уставилась на Голда.
— Что это было?
Голд неопределенно пожал плечами:
— Мне показалось, что Генри слишком много времени стал проводить без присмотра, потеряв любимую книгу. И я попытался помочь ему восполнить эту потерю.
— И как успехи? — Эмма сложила руки на груди и в упор посмотрела на Голда.
— Вы знаете, мисс Свон, мы прекрасно поговорили о разных версиях сказки о Золушке. Генри, знаете ли, очень сообразительный ребенок. Надеюсь, это пока не преступление?
Эмма стушевалась:
— Нет, не преступление. Но на будущее предупреждайте, пожалуйста!
— Договорились! — Голд кивнул шерифу, давая понять, что разговор окончен. — Один вопрос, мисс Свон: почему вы пришли ко мне?
— Кроме Генри я знаю только одного любителя сказок в этом городе. Кстати! — Эмма, стоящая в дверях, обернулась, — что за вариацию Золушки вы обсуждали?
— Приходите вечером — прочтём вместе. При условии…
— Ну разумеется! Без условий вы не можете! — Эмма прислонилась к косяку, с любопытством косясь на стол. — И что же это?
— Вы будете варить кофе!
— Только если вы будете читать!
— И кто теперь ставит условия? — поинтересовался Голд, откидываясь на спинку стула.
— До вечера, Голд! Так и быть, я согласна варить кофе, и вам же будет хуже!
Оказавшись в кухне у Голда, Эмма щедро сыпанула в кружки молотого кофе и, недолго думая, залила его кипятком. Голд наблюдал за её манипуляциями с лёгким удивлением.
— Мисс Свон, что вы делаете?
Эмма подняла на него непонимающий взгляд.
— Как это что? Кофе!
— Это не кофе. Во всяком случае, в моей реальности этот напиток варят. Желательно в горячем песке, но хотя бы на плите.
— А чем вас не устраивает этот? Он горячий и с кофеином!
— Не уверен, что при таком способе приготовления в нём остается хоть что-то от кофе. И вообще, речь шла о том, что вы кофе сварите, а не халтурно зальёте кипятком! — мистер Голд скрестил руки на груди, откинувшись на спинку дивана.
— Может, всё-таки не будем рисковать?
— Мисс Свон, я предлагаю вам сварить кофе, а не готовить, скажем, пирог с говядиной вагью или, например, суфле. Сварить кофе совсем не сложно.
Эмма со вздохом взяла турку и какое-то время изучала её, чуть поёживаясь под любопытным взглядом Голда, которого явно весьма интересовало, чем закончится бой шерифа с плитой.
Пара ложек кофе с горкой, щедрая порция сахара. Немного подумав, Эмма ещё добавила пару жёлто-зеленоватых маленьких то ли стручков, то ли ягод и, залив полученную смесь водой, плюхнула турку на плиту.
— Ну? И что у нас сегодня? — поинтересовалась Эмма, беспечно поворачиваясь к плите спиной.
— Вас интересовало, что мы обсуждали с Генри. Это была трансильванская сказка о принцессе лесного королевства.
— И она и впрямь повторяет сказку о Золушке?
— Может быть, будет лучше, если мы её прочтём?
— Это неинтересно. Вы же её уже знаете!
— Мисс Свон, боюсь, что я успел за свою жизнь прочесть слишком много сказок. Вряд ли вам удастся найти хотя бы одну, мне неизвестную.
— Когда-нибудь я попытаюсь.
— Полагаю, это будет увлекательное исследование. С каких сказок вы планируете начать?
Эмма открыла было рот, но ответить не успела, поскольку за её спиной что-то зашипело. Коричневая пена пополам с кофейной гущей растекалась по плите, образуя некое подобие озера с островками. Виновато ойкнув, Эмма схватила полупустую турку и кинулась к раковине.
— Я же говорила, что лучше не рисковать!
— Ничего, мисс Свон, в этом доме кофе запасается в стратегических масштабах, с учетом всевозможных катастроф. Так что можете не стесняться и продолжать попытки.
Ликвидировав остатки бесславно погибшего кофе, Эмма повторила процедуру. На этот раз она стояла над туркой, буквально гипнотизируя её взглядом. Когда шапка пены начала подниматься, грозя через секунду-другую выплеснуться на плиту, шериф сняла турку с плиты и, вспомнив знакомого бариста, стукнула туркой о стол, чтобы пена быстрее осела. Правда, в отличие от упомянутого знакомого, силу шериф не рассчитала, и на этот раз свою порцию кофейной гущи получили стол и его окрестности.
Пока Эмма приводила в порядок испачканные поверхности, Голд встал к плите сам.
— Решили всё-таки поберечь запасы кофе? — не удержалась от ехидного замечания Эмма.
— Нет, решил не выяснять, где окажется сваренный вами кофе в следующий раз. Меня, знаете ли, не греет мысль о том, что порция кипятка совершенно случайно выплеснется на меня.
— Вы же не хотите сказать, что я делала это нарочно?!
— Я этого не говорил. Однако сперва кофе пролился на плиту, затем — на стол. А если вы неудачно размахнетесь? Или, не дай бог, оступитесь? Нет уж, лучше я всё сделаю сам!
— Какая прелесть! Всю жизнь мечтала, чтобы мужчина сказал мне эту фразу!
— Поздравляю вас, мисс Свон, похоже, сегодня ваша мечта сбылась.
— Спасибо! — воспользовавшись тем, что Голд отложил книгу, Эмма уселась на его место и зашуршала страницами. — Голд, вы уверены, что это детские сказки?
— А что вас смутило? — поинтересовался ростовщик, сосредоточенно колдуя над туркой.
— Картинки. Они жуткие.
— А, это! Не переживайте. Дети их жуткими не находят. А вот взрослые сказки, как правило, имеют вполне себе позитивные иллюстрации.
— Взрослые сказки? Например?
— Гёте или Гофман писали явно не для детей. — Голд разлил напиток по чашкам и поставил их на поднос. — Вас не затруднит отнести это в гостиную, мисс Свон?
— И откуда же такой глубокий вывод? Они где-то конкретизировали аудиторию?
— Хотя бы оттуда, что эти сказки далеко не всегда заканчиваются словами «И жили они долго и счастливо».
Эмма поставила поднос на стол и устроилась в уже облюбованном кресле. Золотая рыбка подплыла к стенке аквариума и уставилась на неё холодным немигающим взглядом.
— Она меня явно невзлюбила, — констатировала Эмма, недовольно покосившись на любимицу Голда.
— Она просто не привыкла к гостям. Думаю, со временем вы ей даже понравитесь.
— Ага, она научится узнавать мой запах. Особенно, если я стану приносить ей червячков…
— Красавица не любит живой корм. Поэтому червячки, скорее, наоборот, настроят её враждебно, — усмехнулся Голд, присаживаясь напротив. — Кстати, я хотел спросить, что вынудило вас с такой заботой отнестись к волнениям Регины и бегать по городу в поисках Генри? Раньше вы не особо переживали из-за чувств нашего мэра.
— Видите ли, Голд, Регина так достала меня за какие-то десять минут, что я сочла меньшим злом найти и отправить к ней Генри, чем выслушивать её зудение над ухом.
Ростовщик понимающе кивнул и раскрыл книгу.
В этот раз Эмма слушала, не перебивая. Она упивалась новым странным ощущением уюта. В её детстве некому было читать вслух сказки на ночь. А у Голда, ко всему прочему, ещё и тембр голоса оказался вполне сказочным: приятный, успокаивающий, он мягко убаюкивал сознание, погружая его в старинную историю.
Эмма сама не заметила, как свернулась клубком в кресле, пристроив голову на подлокотник. Ей снилось, что она едет в дребезжащей карете, переживая, как бы на ухабах не растрепалась тщательно уложенная прическа. Когда экипаж остановился, она поднялась по ступеням поросшего плющом каменного замка, стены которого пахли копотью и влагой. В просторном бальном зале, освещённом огромным количеством свечей, звенели скрипки. Пахло воском, духами, и сквозь этот праздничный аромат пробивались вытесненные на задний план запахи сырости и пота.
Эмма прошла сквозь расступившуюся толпу гостей, на удивление уверенно чувствуя себя в золоченых бальных туфельках и длинном ослепительно-белом платье. Когда к ней подошел хозяин бала, Эмма подала ему руку, позволив увлечь себя в тур вальса. Где-то в подсознании мелькнула было сонная мысль, что вальс здесь неуместен и следует танцевать что-то более подходящее. Но эта мысль тут же была забыта, поскольку Эмма тщетно пыталась разглядеть лицо партнера, будто скрытое в туманной дымке. Успеха она, правда, не достигла — их разделила толпа, а когда мужчина приблизился вновь, начали бить часы…
Шериф проснулась то ли оттого, что у нее затекла шея, то ли от чьего-то внимательного взгляда. Сев в кресле, она скривилась — помимо шеи у неё ещё и ноги онемели. А напротив с комфортом расположился мистер Голд, с любопытством наблюдающий за гостьей.
— Странно, раньше эта сказка не казалась такой уж усыпляющей…
— Простите, но, похоже, я за последнее время устала сильнее, чем могла предположить. Почему вы меня не разбудили?
Ростовщик улыбнулся, потянувшись к кофейнику:
— Ну, во-первых, у вас было такое… умиротворённое лицо. И почти счастливая улыбка.
— Почти? — молодая женщина приняла чашку, удивившись тому, когда это Голд успел сварить свежую порцию кофе.
— Почти. А во-вторых, это было бы не слишком вежливо. Раз уж усыпил, надо хоть выспаться дать.
Эмма потянулась:
— А какой сон мне приснился! Будто сама частью сказки стала…
— Даже так, мисс Свон? Возможно, вы сочтёте возможным поделиться?
Эмма с сожалением взглянула на часы и встала.
— В другой раз, мистер Голд. Уже слишком поздно.
— Вам ничто не мешает остаться.
Предложение заставило Эмму обернуться на пороге. Голд стоял, тяжело опершись на трость, и пристально смотрел куда-то мимо неё.
— Мешает, — возразила она. — Это маленький город. И мне бы не хотелось в конечном итоге оправдываться перед Генри и давать лишние козыри госпоже мэру.
Ростовщик проводил гостью до двери, задержавшись на пороге, пока машина шерифа не скрылась за поворотом. Вернувшись в гостиную, он обосновался в кресле, где недавно сидела Эмма, и погрузился в чтение. Впервые за 28 лет не предложив рыбке послушать очередную историю.
По приезде домой шериф Свон долго лежала в ванной, размышляя о неудобствах сна в кресле. Во всяком случае, ей упорно казалось, что она проделала отнюдь не маленький путь в карете, а потом и впрямь проплясала полночи. Мэри Маргарет, удивлённая меланхоличной задумчивостью подруги, попыталась вызвать её на разговор, но Эмма отвечала односложно, невпопад и в конце концов ушла спать, сославшись на усталость.
Она открыла глаза и удивленно огляделась. Вокруг гремело птичье разноголосье. Под ногами суетились птенцы, две курицы ожесточённо сражались за хлебную корку, а золотистые фазаны оскорблённо махали подрезанными крыльями. Сама Эмма была одета в какое-то жуткого вида рубище и сжимала в руках здоровенную корзину со странной сыпучей смесью — по-видимому, кормом для птиц. Крупный гусь, только что выбравшийся из корыта с водой, встряхнулся, обдав её ноги в деревянных сабо холодными брызгами.
Эмма села на постели, удивленно осознав, что щиколотка у неё и впрямь влажная.
— Ну всё, допрыгалась, — пробормотала она, но тут всколыхнулась занавеска, демонстрируя открытое окно, за которым как раз срывалась какая-то морось, точно природа сама ещё не решила — умыть ей Сторибрук дождём или порадовать снегом. Облегчённо вздохнув, Эмма поплотнее закрыла окно и вернулась в постель, мечтая уснуть без снов. Но не тут-то было.
Едва королевская карета скрылась из виду, Эмма отложила метлу и ринулась к экономке с просьбой отпустить её в деревню. Получив разрешение с дежурным напутствием не задерживаться и вести себя достойно, она бросилась за ворота и почти бегом направилась к лесной опушке. Там, у трёх сосен, её уже ждала запряжённая карета, в которой она нашла расшитое сверкающими звёздами платье. Ещё час дороги в дребезжащем экипаже, и Эмма при полном параде, с алмазной диадемой на распущенных волосах вступила в бальную залу.
К третьей ночи, наполненной сказочными снами, шериф обозлилась на весь мир, по Сторибруку передвигалась исключительно пешком и представляла серьёзную угрозу для кофеиновых запасов, оказавшихся в пределах её досягаемости. Измучившись окончательно, она направилась к Арчи Хопперу, который весьма удивлённо выслушал сбивчивый рассказ о странных выматывающих снах.
— Эти сны, мисс Свон, какой именно дискомфорт они вам причиняют? Страх, неуверенность, что-то ещё?
— Я не знаю! Но после них я просыпаюсь абсолютно разбитой, будто и впрямь сперва весь день возилась в птичнике, а потом всю ночь танцевала. Но больше всего раздражает, что я никак не могу понять, зачем мне это нужно? И… — тут Эмма стушевалась, — я понимаю, что это глупо звучит, но меня жутко раздражает, что я никак не могу разглядеть лицо человека, ради которого и заварила всю эту кашу.
— Вы не можете рассмотреть только его лицо? Можете описать, как он выглядит?
— Он… он… я не помню! — Внезапно шериф почувствовала себя ребенком, который точно знает, что под кроватью прячется чудовище, но не может объяснить родителям, куда оно исчезает, стоит отцу опуститься на колени и заглянуть под кровать.
— Не огорчайтесь, мисс Свон. Я полагаю, основная проблема в том, что ваше подсознание пытается что-то вам сказать, но вы не готовы услышать это послание, — Арчи задумчиво потёр переносицу. — Перед тем, как начались эти сны, с вами происходило что-то необычное?
Эмма задумчиво посмотрела на психолога:
— Вам необычность моей жизни с какого момента начинать описывать?
— Я имел в виду последнее время.
В памяти пронеслись события последних нескольких недель, завершившиеся чтением сказок вслух в гостях у мистера Голда. И почему-то именно об этом Эмме абсолютно не хотелось рассказывать.
— Нет, ничего необычного не произошло. Всё как всегда, — ответила она, размышляя, а стоит ли вообще считать чем-то необычным, например, обсуждение пристрастий золотой рыбки? Сама Эмма была уверена, что не стоит. Потому, утешилась она, врачу ей врать не пришлось.
— В таком случае, мисс Свон, я могу вам посоветовать поразмыслить над тем, почему вы не можете разглядеть лицо. Вполне возможно, что на подсознательном уровне вы знаете, кто это. Однако по какой-то причине отказываетесь принять. Вот и выходит, что подсознание всячески сигнализирует вам о некоем выборе, но вы блокируете эту информацию…
Не выдержав, Эмма встала и, вежливо извинившись, вышла из кабинета. Она быстрым шагом пронеслась по улице, проклиная тупых мозгоправов, и сама не заметила, как оказалась на пороге магазина мистера Голда.
Ростовщик, повернувшийся на звук колокольчика, удивлённо вскинул брови:
— Мисс Свон, чем обязан?
— Как закончилась та сказка, которую мы читали в прошлый раз?
Мистер Голд изобразил вежливое недоумение:
— Тем же, чем заканчиваются все сказки. Словами «И жили они долго и счастливо, а может, и поныне живут». А у вас возникло подозрение, что она могла закончиться по-другому?
— Нет. Просто… Впрочем, это совершенно не важно. Извините, что побеспокоила. — Эмма мялась, стоя посреди магазина, не зная, рассказать ли Голду о своих снах или же повернуться и уйти.
Мистер Голд молча ждал её решения, оставаясь за прилавком и не делая попыток найти объяснение странному поведению шерифа. В конце концов Эмма развернулась на каблуках и вылетела из магазина.
Последующие дни оказались для Эммы ещё более тяжёлыми. В первую очередь благодаря тому, что усталость накапливалась, раздражение росло, готовое выплеснуться в любой момент, а передышки не предвиделось. Ростовщика шериф избегала. Ей все время казалось, что Голд немедленно распознает, что с ней происходит. За это время Эмма успела попробовать подремать в участке за столом, принимать на ночь снотворное, бегать перед сном и даже вовсе не спать. Каждый из экспериментов заканчивался одинаково — стоило ей даже не уснуть, а просто впасть в полудрёму, как она оказывалась во всё том же сказочном замке. Она уже знала здесь каждый закоулок. Эмме довелось ловить сбежавшую перепёлку в розарии и отдавать на кухню гусей и фазанов. Ей приходилось ухаживать и за певчими птицами, которые жили в замке: скворцы и канарейки соревновались в сладкоголосьи, скрываясь по вечерам за расписными ширмами или под потолком. А уже под утро, когда бал заканчивался, Эмма забирала их на день в птичник — понежиться на солнышке и полюбоваться небом в барашках облаков сквозь золочёные прутья клеток. По утрам шериф сама себе казалась профессиональным орнитологом.
К концу третьей недели сказочных снов начала проявлять беспокойство Мэри Маргарет. Сперва она очень осторожно предложила Эмме обратиться в клинику, поскольку та спала всё больше, а вставала такой же разбитой и не выспавшейся, как и ложилась. Затем Мэри Маргарет начала лично провожать Генри до дома, сдавая его с рук на руки Регине. К концу месяца Эмме пришлось клятвенно пообещать подруге заглянуть в обед к доктору Вейлу и проконсультироваться с ним касательно своего странного состояния. Однако в офисе её снова разморило, и шериф, вымотанная до предела, уснула, уронив голову на стол.
Эмма скорчилась за низенькой оградкой, жадно наблюдая за приближающимся в окружении стайки расфуфыренных девиц хозяином замка. Девушки, точно свора левреток, кружили вокруг мужчины, заискивающе заглядывая в глаза и повизгивая. Птичница всматривалась в щель, пытаясь разглядеть лицо человека, в компании которого провела столько времени. В этот раз ей показалось, что дымка, его окружавшая, несколько поредела. Она рассмотрела овал смуглого лица, тёмные волосы и даже рассеянную улыбку, едва заметную в тумане. Что-то в этой улыбке казалось ей знакомым. Но где она её видела, Эмма припомнить не смогла — слишком смутной была эта усмешка. Хозяин замка прошёл мимо птичника, не удостоив взглядом ни его пернатых жителей, ни их попечительницу, скрытую в тени.
Девушка поднялась и, вцепившись обеими руками в ограду, долго смотрела ему вслед. Эмма была уверена, что он влюблен в неё. Но при этом молодой господин даже не догадывался взглянуть на птичницу, пока она развешивала в бальных залах клетки со скворцами, канарейками и соловьями. Проходя мимо, он обращал на Эмму внимания не больше, чем на пустое кресло или одну из подставок под клетки. Но стоило ей появиться в бальном зале блистательной незнакомкой в сиянии драгоценных камней — он спешил навстречу и до конца вечера старался не отходить ни на шаг.
Птичий двор, который Эмма целыми днями вычищала, устилая свежайшим луговым сеном, сменил густой хвойный лес. Воздух здесь был прозрачным, холодным, с привкусом хвои и горных ручьёв. Сам замок был расположен в ложбине. Одна из расходящихся от него дорог вела в лес, где летом прятались влюбленные парочки и детвора собирала ягоды, а зимой тоскливо выли волки, да мужчины, вооружившись топорами и вилами, шумными компаниями ходили за хворостом, чтобы сподручнее было отпугивать оголодавших хищников. Ещё одна дорога вела через перевал в сторону столицы, а третья, самая оживленная, в Бран — большой город с магистратом и древним собором. Эмма уже знала, что хозяин замка является принцем. Именно так называли его местные жители, звонко цокая окончанием. Впрочем, сам он ездить в город не любил, предпочитая пропадать в лесу на охоте.
Последняя привычка принца существенно осложняла Эмме жизнь: по какому-то странному капризу сна обратиться в прекрасную принцессу в снежно-белых шелках она могла только в лесу, каждый раз рискуя быть пойманной или узнанной собственным кавалером. Почему так важно не попасться, она тоже не понимала, но каким-то шестым чувством сознавала необходимость этого неизвестно кем оставленного условия.
— Эй ты! — местный дворецкий не давал себе труда запоминать имена челяди. Зато обладал уникальным талантом безошибочно указывать необходимого ему человека одной интонацией. Эмма подошла к нему, стараясь не наступить на жёлто-белую стайку птенцов, пищащих у неё под ногами. — Гостьи его светлости нынче пожелали лакомиться безе. Так что отбери самые свежие яйца и отнеси-ка их на кухню!
Птичница присела в неловком книксене и опрометью бросилась в курятник. Там она прижалась к стене, украдкой выглядывая в окно. Дворецкий стоял у птичника в ожидании. Пришлось взять корзину с сеном и, положив в неё для виду несколько разбитых яиц, направиться в сторону кухни. Повариха Дэкиэна удивленно оглянулась на неё, не прекращая орудовать венчиком:
— Ты что это сюда прибежала?
Эмма села на лавку.
— Меня Марку послал яиц для пирожных принести.
Повариха от возмущения даже перестала взбивать белки на целых три секунды:
— Да что он себе позволяет? Сегодня кто попало будет касательно кухни распоряжения делать, а завтра вместо меня лакеи его светлости кофе сварят без молока и гренков?!
Эмма молча улыбнулась, украдкой стянув с блюда ароматную вафлю. Дэкиэна, продолжая изливать своё возмущение самоуправством дворецкого, привычно отвела глаза, делая вид, что всецело поглощена взбиванием белков. Кухарка испытывала к птичнице те схожие с материнскими чувства, которые вынуждают женщин в возрасте брать под опеку юных барышень. Правда, Эмма уже переступила порог своей юности, но и Дэкиэна проявляла скорее дружескую заботу, позволяя себе посплетничать с ней о хозяине или прислуге и сунуть потихоньку кусок получше.
— Возможно, он боится потерять контроль над нами? — спросила Эмма, хрустя трофеем.
— Контроль? Это Марку будет контролировать меня? — кухарка аж задохнулась от такой наглости. — Да я его ещё щенком мокроносым помню, когда он по этому самому замку младшим лакеем бегал!
— Но, Дэкиэна, ведь он теперь дворецкий!
— Вот и пускай лакеям их место указывает! — Повариха стиснула в пухлом кулаке половину лимона. — Ну-ка, деточка, передай-ка мне миску с малиной да беги, пока наш господин дворецкий тебя не хватился. А то ведь вечером опять полон дом гостей, да с танцами до упаду!
— Хозяин балы почти каждый день устраивает, — заметила Эмма, поставив на стол перед Дэкиэной ягоды.
— Так ведь он все надеется встретить ту девицу, что приезжала несколько раз. Красавица, говорят, писаная. Да только чуть время к полуночи, она сбегает, да так прытко, что и рысак не догонит, — повариха сочувственно вздохнула. — И господину нашему ни имени своего не говорит, ни как найти её. Всё отшучивается куриным замком!
— Так, может, и правда где-то такой замок есть? — усмехнулась птичница, пристраиваясь у края стола.
— Может, и есть, — пожала плечами её собеседница. — Да только никто об этом замке отродясь не слышал. Как и о лесном королевстве. Господин уж ни одного бала, ни одного праздника не пропускает!
Эмма улыбнулась и, подхватив свою корзинку, направилась к выходу. Уже в дверях она обернулась:
— Дэкиэна, а ты бы не могла на вечер дать мне какое-нибудь задание в городе?
— Что, по дружку, небось, соскучилась? — понимающе усмехнулась повариха. Эмма в ответ только потупилась. — Ну да ладно, скажу Марку, что мне нужно тебя отправить к Марице за специями. Только ты гляди, будешь утром возвращаться, не забудь, зачем уходила.
Птичница кивнула и, взметнув юбку, убежала в птичник. До вечера ей ещё предстояло отполировать клетки с канарейками и прибрать у соловьёв.
Мистер Голд направлялся к машине, рассеянно скользя взглядом по близстоящим зданиям. Арчи, похоже, опять корпит над какой-то книжкой об искусстве править людям мозги, вон Руби побежала в сторону бара. А вот и «жук» шерифа. Странно, обычно она не оставляет на ночь машину возле полицейского участка. Голд перешёл дорогу и удивился ещё больше — дверь в участок оказалась незапертой. Он оглянулся и, убедившись, что улица пуста, вошёл. Закрыл окно, опустил жалюзи и лишь после этого осмотрел шерифа. Эмма сгорбилась в кресле, уронив голову на столешницу, и, судя по всему, крепко спала, еле слышно посапывая.
— Мисс Свон! — Голд осторожно потряс шерифа за плечо. — Мисс Свон! Проснитесь!
Эмма даже не шевельнулась.
— Мисс Свон! — Ростовщик встряхнул её сильнее. — Ну же, шериф, спать лучше дома. Просыпайтесь!
Последующие десять минут Голд отвешивал Эмме пощечины, брызгал водой и подсовывал ей нашатырь. В конце концов ему пришлось смириться с тем, что сон шерифа далёк от естественного. Магия? У самого ростовщика хранилось немало артефактов. Он был уверен, что не меньшее количество магически заряженных игрушек припрятано и у Регины. А уж мадам мэр в своем стремлении избавиться от докучливой мисс Свон наверняка не постеснялась бы наложить проклятие. Тем более что сонные заклятия ей всегда удавались. Вот только которое из них она использовала?
Голд подогнал машину к двери полицейского участка и, благодаря небеса за офисные кресла на колесах, втащил шерифа в машину. Отдышавшись, он запер участок и задумчиво посмотрел на неуместно яркого «жука». Оставлять его, не зная, как скоро удастся вернуть Эмму и удастся ли вообще, было слишком опасно. Тащить на буксире — тоже рискованно. А ехать в нём, а потом хромать через полгорода за собственным «Кадиллаком» — тяжело. Немного подумав, Голд сел за руль и отогнал «Форд» за ломбард. Там были весьма густые заросли терновника, в которые не рисковали соваться даже местные сорванцы, не говоря уже о взрослых. Когда же «Кадиллак» мистера Голда в конце концов оказался в собственном гараже, на улице царила глубокая ночь.
— Ну что ж, чувствуйте себя, как дома, мисс Свон! — пробормотал он, принимаясь вынимать Эмму из машины. Увы, обмякшее тело оказалось практически неподъёмным. Голд, прикусив губу, зашарил взглядом по помещению, пока не увидел старое инвалидное кресло, которое пришлось купить после одной из попыток доктора Вейла восстановить его ногу. Перетащив Эмму в кресло, Голд наконец смог поднять её на второй этаж. Сгрузив свою ношу в комнате для гостей, ростовщик аккуратно стащил с неё ботинки и прикрыл ноги пледом. Полюбовавшись результатами работы, направился было к двери, но от порога вернулся и, наклонившись, коснулся губ спящей сухим дежурным поцелуем. Как и следовало ожидать, результат эксперимента был отрицательным.
— Разумеется, для чистоты эксперимента следовало бы взять человека, с которым вас связывает истинная любовь, мисс Свон. Но где ж я его найду среди ночи? — вопросил Голд, оборачиваясь на пороге. — Надеюсь, вам снятся приятные сны.
С этими словами он спустился в гостиную. Вытянувшись на диване, одной рукой насыпал корм рыбке и, устало прикрыв глаза, принялся рассуждать:
— Итак, дорогуша, мы имеем дело с неким то ли заклятием, то ли проклятием, — рыбка заинтересованно подплыла к стеклу, демонстрируя готовность внимать, — на обычные способы пробуждения наша пациентка не реагирует. С необычными попробуем разобраться.
Красавица шевельнула полупрозрачным хвостом, выпустив изо рта пузырёк воздуха.
— Что? Отравленное яблоко? С Регины бы сталось, но симптомы были бы другими. Перепутать мисс Свон с мёртвой может только слепой или глухой. Кстати, она, оказывается, сопит во сне. Будем надеяться, что, сидя в участке, её бренное тело не успело простыть, и к сопению не добавится храп. — Голд усмехнулся собственной шутке, подумав, что подобный юмор куда больше подошёл бы Эмме, будь она сейчас способна шутить. — Есть ещё вариант с веретеном, но следов укола я на мисс Свон не обнаружил.
Задумчиво потирая подбородок, он какое-то время созерцал потолок, но вспомнить хоть что-то, что отвечало бы симптомам Эммы, ему не удавалось. Остаток ночи и всё утро Голд провёл, копаясь в старинных книгах и собственных записях. Однако абсолютно все упоминаемые в них сонные заклятья приводили ко сну, схожему с летаргией. А сон Эммы выглядел самым обычным. Разумеется, если опустить тот факт, что она категорически отказывалась просыпаться. Сидя в кухне, Голд задумчиво потягивал кофе, пытаясь сообразить, как же шерифа угораздило отхватить столь экзотичное проклятие. Еще раз осмотрев Эмму в поисках следов уколов, он сел на пол, опершись спиной о кровать. Судя по всему, ему довелось столкнуться с довольно сложной магией.
— Где ж вы умудряетесь находить себе такие приключения, мисс Свон? — вопросил он мирно посапывающую Эмму. — Вот недаром говорят, что яблочко от яблоньки… Сравниться с вами способны только ваши родители! Правда, их вытаскивать из неприятностей было проще — как минимум один из них оставался в пределах досягаемости и мог рассказать, куда занесла нелёгкая второго.
Поднявшись на ноги, мистер Голд вздохнул и направился к двери. Ему предстояло на редкость увлекательное занятие — всё-таки выяснить, что именно произошло с Эммой.
— Если дело не в сонном заклятии, тогда в чём? — бормотал он, спускаясь на первый этаж. — Что это вообще такое и откуда взялось?
Голд спустился в гараж. Несмотря на усталость, необходимо было появиться в магазине, чтобы исчезновение шерифа не связали с ним.
Эмма сколола шпильками последние пряди, завершив сложную высокую причёску, украшенную «глазами» павлиньих перьев, специально подобранных в тон переливающегося всеми оттенками голубого и зелёного платья. Опустив руки, она обхватила себя за плечи, слегка поёживаясь на вечернем ветерке. День выдался суматошным. Ко всем заботам прибавилось странное тревожное ощущение — птичнице чудилось, что чей-то смутно знакомый голос настойчиво зовет её. А в какой-то момент щёки её начали гореть, точно от пощечин. Эмме казалось, что эти ощущения не менее реальны, чем этот лес и золочёная гербовая карета, в которой она раз за разом ехала на бал в ожидании, когда же разрушится заклятие, вынуждающее её вести жизнь простой птичницы. Подобрав юбку, Эмма присела перед дверцей кареты, разглядывая вырезанный неведомым краснодеревщиком герб: длинношеий лебедь, склонив голову, плыл по волнам. «Серебряный лебедь на золотом поле», — всплыла в голове фраза, очевидно, имеющая отношение к изображению. Вздохнув, она поднялась и села в карету: принцессам не пристало опаздывать на балы.
Весь вечер ей не переставал мерещиться зовущий голос. Отвлекая, мешая сосредоточиться. Так что туман, скрывающий лицо хозяина бала, снова превратился в непроницаемую маску. Эмма продолжала улыбаться, но на вопросы отвечала невпопад, а во время танцев сбивалась с такта. В конце концов она не выдержала и, пробормотав что-то невразумительное, сбежала с бала куда раньше обычного к вящей радости местных красоток.
Вернувшись к образу птичницы, Эмма влетела в кухню, немало всполошив Дэкиэну.
— Ты что это, с дружком своим поссорилась? — спросила повариха, прижав руки к груди. Эмма молча сунула ей пакет со специями и опрометью бросилась прочь, предоставив кухарке в гордом одиночестве вздыхать о горячности и вспыльчивости молодежи.
Успокоиться птичнице удалось только под утро, когда голос, то зовущий, то вопрошающий, исчез. За это время она успела задуматься о том, не рехнулась ли. В деревне время от времени ходили слухи о людях, одержимых демонами. Они тоже слышали голоса. Эмма уселась на лежанке, обхватив колени руками. Ей вдруг показалось, что она упускает что-то очень важное, но что именно — никак не могла понять.
Мистер Голд сосредоточенно изучал очередной трактат, когда звякнул колокольчик входной двери. Регина влетела в магазин, сверкая глазами.
— Вы в курсе, что наш город остался без шерифа? Опять!
Ростовщик нехотя оторвался от книги и лениво посмотрел на мэра:
— Вот уж не ожидал, что вас это так огорчит. Возможно, мисс Свон уехала за покупками.
— Её нет больше суток, Голд! В городе интересуются её исчезновением!
— Уверен, что вы, мадам мэр, сумеете успокоить и мисс Бланшард, и вашего сына. — Тут Голд снисходительно усмехнулся. — Кроме того, мне кажется, что уж вы-то имеете все резоны радоваться исчезновению мисс Свон. Разумеется, Генри огорчится, но дети, в отличие от взрослых, быстро забывают своё горе.
Какое-то время мэр и ростовщик вглядывались друг другу в глаза, после чего Регина, словно приняв какое-то решение, кивнула собственным мыслям и направилась к выходу. Уже у двери она обернулась:
— Вы абсолютно уверены, что она не вернётся, Голд?
Её собеседник только руками развёл:
— Вы же понимаете, мадам мэр, надежда — это единственное, что всегда остается с нами.
Регина вышла, а Голд, прикусив губу, нахмурился, точно пытался ухватить за хвост убегающую мысль.
— Ну разумеется! — и он поспешно скрылся в подсобке.
Магазин в этот раз ростовщик закрыл гораздо раньше. Оказавшись дома, он задумчиво устроился в кухне, разглядывая массивный кулон на длинной цепи. Украшение поблескивало камнями, искажённо отражая обстановку. Глубоко вздохнув, Голд пробормотал:
— Что ж, попробуем…
Он поднялся на второй этаж и вошёл в комнату, где продолжала посапывать Эмма. Устроившись рядом с ней на свободной половине кровати, набросил цепочку себе на шею, осторожно продел свободный конец цепи под шею Эммы и, как мог, застегнул, стараясь, чтобы кулон оставался между ними. Какое-то время мистер Голд задумчиво вглядывался в мрачный блеск мориона, отражённый осколками обсидиана, пока веки его не отяжелели.
Эмма, запыхавшись, остановилась у ожидающей кареты. Марку будто озверел — никак не хотел её сегодня отпускать. То ему казалось, что наседки недостаточно накормлены, то птичник плохо вычищен. В итоге время поджимало, одеваться пришлось впопыхах. Заталкивая волосы в сетку, Эмма запуталась, дернула и пискнула от боли, чуть не лишившись целой пряди. Наконец туалет был завершён, и карета помчалась в сторону замка. Уже взбегая по ступеням, она чуть не столкнулась с поднимающимся гостем. Тот охнул, обернулся и замер.
— Мисс Свон? — протянул он, улыбнувшись. Эмма присела в вежливом книксене.
— Боюсь, вы ошиблись, сударь! — Лицо гостя казалось ей смутно знакомым, Эмма могла бы поклясться, что уже видела его где-то.
— Я редко ошибаюсь, Эмма. — Собеседник буквально сверлил её взглядом и не мог не заметить, как она вздрогнула при звуке собственного имени. — Впрочем, если вы желаете сохранять инкогнито, позвольте хотя бы проявить галантность и проводить вас в зал?
Эмма молча кивнула, немного испуганно наблюдая, как незнакомец, склонив голову набок, вдруг выдал широкую улыбку, смахивающую то ли на гримасу, то ли на оскал.
— Однако, где мои манеры! Раз уж вы желаете хранить инкогнито, я последую вашему примеру и стану, скажем… бароном Румпель фон Штильцхеном! — с этими словами он склонился перед Эммой в полушутовском поклоне и, подхватив её под руку, увлёк в зал. — Надеюсь, вы позволите мне рассчитывать на танец?
Эмма ошарашенно кивнула, идя за странным гостем и тщетно пытаясь вспомнить, где она могла его видеть раньше. Она попыталась было отогнать навязчивые обрывки мыслей, когда к ним устремился хозяин замка. Её спутник фыркнул и щёлкнул пальцами. В воздухе повеяло чем-то вроде лавандовой воды, и туман вокруг лица принца развеялся.
— Ты действительно думал, Грэм, что сможешь безобразничать в Сторибруке, и никто ничего не заметит? — поинтересовался Румпельштильцхен, выпуская руку Эммы.
— Какого чёрта ты сюда явился? — светский лоск с его высочества слетел мигом, а до Эммы внезапно дошло, что она оказалась не на своем месте и, кажется, даже не в своем мире. Ей вновь подумалось, что она сошла с ума. Тем временем барон сделал шаг вперёд, становясь между нею и принцем.
— А ты как думаешь? — поинтересовался он вкрадчиво. — По твоей милости город вновь остался без шерифа, Генри — без родной матери и друга, впрочем, за это Регина сказала бы тебе только спасибо, но, главное, ты причинил неудобство мне. А я крайне не люблю испытывать дискомфорт.
Эмма попятилась назад, сжав руками виски. В голове закружился хоровод смутных образов: мальчик, прижимающий к груди книгу сказок, Штильцхен, тяжело опирающийся на трость и протягивающий ей руку, принц, которого странный гость называл Грэмом, жадно целующий её на тёмной улице. В какой-то момент она осознала, что происходило это в другом мире.
— Что здесь происходит?! — спросила Эмма, удивляясь дрожанию собственного голоса.
Принц сделал несколько шагов к ней.
— Эмма, кого ты слушаешь? Это же Румпельштильцхен! У него любимое занятие — портить людям жизнь!
— Эмма, подумайте сами, Грэм умер около месяца назад! Да, вы испытывали к нему чувства и, судя по всему, достаточно сильные, чтобы поддаться магии перехода. Но вы принадлежите другому миру!
Женщина переводила взгляд с одного на другого. Оба определенно верили в то, что ей говорили, и оба смотрели друг на друга с явной неприязнью. Гости, до этого галдевшие небольшими группками, собрались толпой за спиной Грэма, напоминая стаю волков, почуявших близкую добычу.
— Грэм, это правда? Ты умер? — выдавила Эмма, делая шаг назад.
— Ты ему поверила? Прикоснись ко мне, дорогая, ты почувствуешь, что в моих жилах течёт кровь, — проговорил принц, делая шаг к ней. — Когда мы танцевали, неужели ты могла подумать, что я похож на труп?
— Эмма, не позволяйте ему себя обмануть! — Румпельштильцхен сделал ещё один шаг, снова вставая между нею и Грэмом. — Вы спите уже несколько суток, и вас невозможно разбудить. Если я не смогу вас отсюда забрать, вы просто умрёте!
— Эмма, не слушай его! Неужели ты можешь подумать, что я причиню тебе вред?
Зажимая ладонями уши, Эмма бросилась прочь из зала, не разбирая дороги. За спиной ей почудился странный вой и топот нескольких десятков ног. Внезапно оказавшийся у кареты Румпельштильцхен схватил её за руку и крепко прижал к себе. На миг их окутал фиолетовый туман, а когда дымка рассеялась, они уже стояли на знакомой Эмме поляне.
— Мисс Свон, помимо замка и поляны в этом сне есть действительно безопасное место? — спросил маг, выпуская женщину из рук.
— Здесь всегда было безопасно, — пробормотала Эмма, испуганно оглядываясь.
— Только потому, что Грэм вас защищал. А сейчас за нами гонится вся стая.
— Вы хотите сказать, что он хочет меня убить?
— Вас? Нет. Вас он хочет вернуть. Ведь недаром же он пробился в ваше сознание сквозь несколько миров, чтобы вытянуть в свой замок!
Эмма недоверчиво прищурилась:
— Почему я должна вам верить?
Румпельштильцхен тяжело вздохнул:
— У вас, мисс Свон, потрясающий талант крайне не вовремя задавать вопросы!
— Но я все равно не знаю ни одного безопасного места здесь.
Собеседник схватил её за плечи и встряхнул:
— Ну же, Эмма, проснитесь! Хотя бы в этом мире! Всё, что происходит, пока что только ваш сон! Вы можете им управлять. Вы должны пожелать оказаться в безопасности от стаи, а уж потом я расскажу вам всё, что знаю и, если вы пожелаете остаться здесь, не стану настаивать.
Эмма зажмурилась, автоматически схватившись за локоть всё ещё держащего её собеседника. В её голове вертелся калейдоскоп образов: птичник сменяли виды маленького городка с припаркованным у серого здания жёлтым автомобилем, вывеска с поблекшей надписью «Сторибрук» превращалась в колокольню бранского костёла, чьи шпили хищно впивались в ослепительно синее июньское небо, с которого доверчиво и восторженно смотрело лицо десятилетнего мальчишки. Генри.
Внезапно с нескольких сторон сразу послышался волчий вой, заставивший Эмму поёжиться.
— Быстрее, мисс Свон, у нас осталось не больше минуты!
Женщина затравленно оглянулась и снова зажмурилась. А когда открыла глаза, увидела себя в окружении возбужденно квохчущих кур. Полная луна, хоть и не могла заменить дневного света, всё же была достаточно яркой, чтобы Эмма могла рассмотреть лицо виновника переполоха. Тот с преувеличенным вниманием наблюдал за медленным кружением в воздухе бело-коричневого облачка перьев. Наконец он соизволил обернуться:
— Вы уверены, что мы здесь в безопасности?
Эмма растерянно пожала плечами:
— Тут меня никто не узнавал и не замечал. Да и не станут они нас в птичнике искать.
Румпельштильцхен задумчиво кивнул:
— Ну что ж. Действительно, только идиоты станут прятаться от волков в курятнике. Глядишь, до утра что-нибудь придумаем.
Он обошел помещение и плотнее прикрыл ставни. Эмма тем временем примостилась на кипе соломы, приготовленной для завтрашней подстилки. Румпельштильцхен снял с себя плащ и протянул шерифу.
— Вы дрожите, — пояснил он в ответ на её удивленный взгляд.
— Мне не холодно. Просто…
Румпельштильцхен присел рядом, осторожно приобняв её за плечи:
— Понимаю. Нам предстоит тяжёлый день.
Эмма чуть поёжилась:
— Не уверена, что смогу сегодня уснуть.
— Ну, помнится, была сказка, которая в Сторибруке отлично вас усыпила.
Эмма не могла видеть лица мага, но была готова поклясться, что на его губах играет лёгкая, чуть насмешливая улыбка. И ещё в голове мелькнуло удивительно чёткое воспоминание — она полулежит в кресле, а на диване расположился Румпельштильцхен… да нет же, ростовщик мистер Голд! И у него в руках книга сказок. Но что именно он читал ей? Этого вспомнить так и не удалось.
— Расскажете? — спросила она робко, устраиваясь поудобнее.
Голд в ответ хмыкнул:
— Заметьте, я рассказываю вам сказку второй раз подряд. В следующий раз уж точно будет ваша очередь! — Он немного помолчал и заговорил: — Давным-давно жил на свете один добрый король. Был он такой мудрый и справедливый, что, бывало, другие короли просили у него совета, а некоторые приезжали, чтобы он рассудил их…
|
-
-
01.11.2013 в 23:18-
-
01.11.2013 в 23:18-
-
01.11.2013 в 23:19-
-
01.11.2013 в 23:20-
-
01.11.2013 в 23:20-
-
01.11.2013 в 23:20-
-
01.11.2013 в 23:22-
-
01.11.2013 в 23:23-
-
01.11.2013 в 23:24-
-
01.11.2013 в 23:26-
-
01.11.2013 в 23:27-
-
01.11.2013 в 23:27-
-
01.11.2013 в 23:28-
-
01.11.2013 в 23:28-
-
01.11.2013 в 23:30Моя любимая история!
-
-
01.11.2013 в 23:31